Лишь тому, чей покой таим,
Сладко дышится...
Полотно над окном моим
Не колышется.

Ты придешь коль верна мечтам,
Только та ли ты?
Знаю: сад там, сирени там
Солнцем залиты.

(И.Ф. Анненский)

Я лугами иду - ветер свищет в лугах:
Холодно, странничек, холодно.
Холодно, родименький, холодно!

Я лесами иду - звери воют в лесах
Холодно, странничек, холодно.
Холодно, родименький, холодно!

(Н.А. Некрасов)

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима глядит в глаза.

(И.А. Крылов)

Она придёт, даю тебе поруку,
И без меня, в её уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За всё, в чём был и не был виноват.

(Сергей Есенин)

Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалѐнные седой зимы угрозы.

(А.С. Пушкин)

Меня и сна лишил наш гений, и покоя,
Октавы дружат с ним, как малые щенки,
Из-под пера его летучею строкою
Они выпархивают, словно мотыльки;
Или текут неудержимою рекою
По мановенью его мастерской руки.
Волшебница строфа! Слова, как на параде,
Все дружно шествуют в назначенном наряде.

(Л. Ф. Котов.)

Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девушкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна.

(А.С. Пушкин)

To make a start more swift than weighty,
Hail Muse. Dear Reader, once upon
A time, say circa 1980,
There lived a man. His name was John.
Successful in his field though only
Twenty-six, respected, lonely,
One evening as he walked across
Golden Gate Park, the ill-judged toss
Of a red frisbee almost brained him.
He thought, «If I died, who'd be sad?
Who'd weep? Who'd gloat? Who would be glad?
Would anybody?» As it pained him,
He turned from this dispiriting theme
To ruminations less extreme.

(Викрам Сет «Золотые ворота»)

Улыбнись, моя краса,
На мою балладу;
В ней большие чудеса,
Очень мало складу.
Взором счастливым твоим,
Не хочу и славы;
Слава – нас учили – дым;
Свет – судья лукавый.
Вот баллады толк моей:
«Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье.
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье – лживый сон;
Счастье – пробужденье».

(В.А. Жуковский)

Написать для поэта балладу легко,
Чередуя в ней разные стопы.
Унесет вдохновение вмиг далеко,
В мир фантазий откроются тропы.

Пусть услышит поэт снова пение муз,
Вдохновится дождем, снегопадом…
Он напишет, и сбросит тоски тяжкий груз,
А читатель оценит балладу.

(Смён Гонсалес)

Итальянский сонет строится по схеме «4+4+3+3»

Когда, как солнца луч, внезапно озаряет
Любовь ее лица спокойные черты,
Вся красота других, бледнея, исчезает
В сиянье радостном небесной красоты.

Смирясь, моя душа тогда благословляет
И первый день скорбей, и первые мечты,
И каждый час любви, что тихо подымает
Мой дух, мою любовь до светлой высоты.

Свет мысли неземной лишь от нее исходит,
Она того, кто вдаль последует за ней ,
Ко благу высшему на небеса возводит,

По правому пути, где нет людских страстей
И, полон смелостью, любовью вдохновленный,
Стремлюсь и я за ней в надежде дерзновенной!

(Ф. Петрарка)

Английский сонет строится по схеме – «4+4+4+2».

Сравню ли я тебя с весенним днем?
Спокойней ты, нежнее и милее.
Но ветром майский цвет на смерть влеком
И лето наше мига не длиннее.

Небесный глаз то блещет без стыда.
То скромно укрывается за тучей;
Прекрасное уходит навсегда,
Как рассудил ему природы случай.

Но твой не завершится ясный день,
Ему не страшны никакие сроки;
Ты в смертную не удалишься тень,
В бессмертные мои отлитый строки.

Пока дышать и видеть нам дано,
Живет мой стих - и ты с ним заодно.

(В. Шекспир)

Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой голос возбуждает,
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб.

(Г. Державин)

И воин то росский на мало
Окружил Гданск, город противный,
Марсом кажда назвать пристало,
В силе ж всяк паче Марса дивный;
Готов и кровь пролити смело,
Иль о Анне победить цело:
Счастием Анны все крепятся.
Анна токмо надежда тверда;
И что Анна к ним милосерда,
На ее врагов больше злятся.

(В. К. Тредиаковский.)

В начале лета, юностью одета,
Земля не ждѐт весеннего привета,
Но бережѐт погожих, тѐплых дней,
Но расточительная, всѐ пышней
Она цветѐт, лобзанием согрета.

И ей не страшно, что далѐко где-то
Конец таится радостных лучей,
И что недаром плакал соловей
В начале лета.

Не так осенней нежности примета:
Как набожный скупец, улыбки света
Она сбирает жадно, перед ней
Не долог путь до комнатных огней,
И не найти вернейшего обета
В начале лета.

(М.А.Кузмин)

Её колени я целую. Тени
Склоняются, целуя нас двоих.
Весь мир вокруг застенчиво затих.
Мы – вымысел безвестных вдохновений,
Мы – старого рондо певучий стих.

Певец забытый! Брат времён святых!
Ты песне вверил жалобы и пени,
И вот сегодня мне поют твой стих
Её колени.

«В венке из терний дни мои; меж них
Один лишь час в уборе из сирени.
Как Суламифи – дом, где спит жених,
Как Александру – дверь в покой к Елене,
Так были сладостны для губ моих
Её колени.»

(В. Я. Брюсов.)